Повседневная жизнь японцев. Взгляд за ширму - Александр Евгеньевич Куланов

кровью обидчика, а своей собственной. Достаточно было указать, по чьей вине было совершенно самоубийство, и на голову врага падал позор клеветника, а мстительные духи онрё могли добавить к моральным мукам вполне ощутимые физические, поразив его какой-нибудь страшной болезнью. Именно такие кары и предусмотрела на Артура Голдена мадам Иваски, но… на практике она все же поступила совсем иначе, не по-японски, а по-голливудски. Одновременно с выходом в мировой прокат фильма в мировое же книгоиздание попала книга с незатейливым названием «Настоящие мемуары гейши» и фамилиями сразу двух авторов на обложке: Минэко Ивасаки и Рэнд Браун. В предисловии к книге ставшая еще более знаменитой гейша написала: «Слишком много тайн окутывает понятие “гейша”, слишком многие не понимают, что значит быть гейшей или, как в моем случае, гэйко. Надеюсь, моя история объяснит, чем в действительности является эта профессия, и, кроме того, познакомит читателей со многими уникальными моментами культурного наследия и национальными традициями Японии»[69]. Что ж, попробуем и мы понять, что такое гейша, докопаться до корней иных развесистых сакур, но, объективности ради, сделаем это не только с помощью госпожи Ивасаки.

Под сакурой в цвету

Наиболее популярная, можно даже сказать, официальная версия с японской тщательностью запротоколировала сведения о точном времени появления профессии гейш. Считается, что четверть тысячелетия назад — в 1751 году — некая женщина впервые взяла на себя роль шута-барабанщика, развлекающего клиентов одного из борделей района куртизанок Симабара в Киото. Вроде как до этого публику и проституток-юдзё имели право веселить только мужчины. Но у этой версии есть немало противников, в том числе в стане самих гейш, которые уверены, что их ремесло куда более древнее, и начало его истории вообще сокрыто от глаз современников во тьме веков. Сторонники и противники официальной датировки сходятся в одном: проститутки появились раньше, и, скорее всего, первые гейши начали свою трудовую деятельность чуть позже возникновения в крупных японских городах «веселых кварталов». Тому есть некоторые документальные подтверждения. Среди самых авторитетных — свидетельство все того же Ихара Сайкаку: еще в 1658–1661 годах «некий слепец по имени Сюраку» обучал девушек развлечению гостей с помощью любовных песен и плясок.

После Первой мировой войны в Японии появился буклет о гейшах, написанный на английском языке журналистом Акияма Аисабуро: «Перелистывая записи событий древности, мы можем проследить косвенное происхождение гейш от женщин, которые вели богемное существование в период Нара (710–794 годы), перемещавшихся между прибрежными городами с целью даровать приятные часы провинциальным аристократам и путешествовавшим по государственным делам. Находясь далеко от столицы, в местах с весьма ограниченным комфортом, эти чиновники чувствовали себя одинокими и печальными, а потому находили большое утешение в этих женщинах, явно имевших небольшое знание поэзии, а также обученных пению и танцу. <…>

Исходно и мужчины, и женщины, профессионально существовавшие на подобные легкие доходы, назывались гейшами, только мужчин определяли, как отоко-гэйся, а женщин — как онна-гэйся (мужчина-гейша и женщина-гейша. — А. К.). Понемногу приставка “онна” отпала, и женщин стали называть просто гэйся; название же отоко-гэйся исчезло вовсе, и вместо него появилось слово “хокан” — “жиголо”.

Нечего и говорить, что почти все гейши прекрасно осведомлены в том, что именуется мужской психологией, поэтому они чрезвычайно искусны в ублажении мужчин с различными характерами, мыслями и темпераментами, вне зависимости от их возраста и социального положения. Вполне можно сказать, что зрелая гейша могла бы работать квалифицированным преподавателем социологии — разумеется, для мужской аудитории.

Рассмотренная в этом ракурсе, гейша была практически принуждаема совершать духовное самоубийство, предавая себя океану отчаяния и постепенно превращаясь в лодку без руля, бесцельно дрейфующую по океану существования. Если в первой половине жизни их не брали в законные жены, то жизнь им приходилось оканчивать непривлекательными старыми “мисс”.

Гейши чрезвычайно суеверны и странно религиозны; они верят во всевозможных богов и будд, в честь которых устанавливают небольшие алтари в своих домах. Несмотря на любовь поспать, они иногда и летом, и зимой подымаются очень рано, чтобы посетить свои излюбленные храмы, причем не по чисто религиозным мотивам, но лишь из стремления заручиться божественной поддержкой и обрести важного покровителя, чьи карманы полны золота»[70].

Как говорится, комментарии излишни. Добавлю только, что учениц, которых описывали и Ихара Сайкаку, и Акияма Айсабуро, приглашали на один вечер, их внешний вид отличался от облика юдзё, а называли их майко.

Это название до сих пор в ходу, но сейчас так зовут только молодых гейш-«стажерок», не менее популярных, а на взгляд иностранца, значительно более эротичных и красивых, чем их старшие, а то и попросту престарелые наставницы. Слово же «гэйко», как в Киото и по сей день частенько именуют гейш, появилось позже, возможно, как раз в 1750-х годах, когда представительниц этой профессии начали официально регистрировать как специалистов в области развлечений — «массовиков-затейников». В этом смысле официальные сведения верны.

Действительно, до самого конца XVIII века профессия гейши не была исключительно женской, и это еще одно косвенное подтверждение того, что между гейшей (будем для легкости восприятия называть гэйко привычным нам европейским термином) и проституткой с самого начала пролегала некая граница. Последний мужчина официально оставил эту профессию в 1800 году, и с тех пор гейша стала олицетворением истинной женственности, сексуальности, утонченной красоты. Особенно — для японских мужчин. Привыкший к безмолвной и покорной жене-домохозяйке, состоятельный муж готов был отдать все за общение с ее противоположностью — раскованной, остроумной, интеллектуальной красавицей гэйко. Именно эта особенность гейш стала залогом их выживания и предопределила вековой конфликт с большей частью японских жен.

Еще один секрет выживания — искусство. Привычное нашему уху слово «гейша» — искаженный вариант от японского «гэйся», то есть «человек искусства», «мастерица», «артистка», — указывает на основную характеристику профессии: это женщины, в совершенстве умеющие развлекать публику с помощью тех приемов, которые были в ходу в XVIII–XIX столетиях, — танцем, пением, шутками, в том числе с выраженным эротическим подтекстом. В ходе веселого застолья гейши, в отличие от скромных японских жен (их обычно туда и не приглашают, а вот иностранки присутствовать могут), не дают спуску в остротах подвыпившим мужчинам, подчас заставляя их краснеть. Подчеркнутый эротизм вкупе с косвенной принадлежностью к «веселым кварталам» и статусом «вечной невесты» (замужних гейш не бывает) породили полумифические догадки о легкой доступности. Сами гейши считают сегодня отождествление их с проститутками если не оскорблением, то, по меньшей мере, грубой ошибкой и бурно протестуют против этого. «Чайная церемония, а не секс, непринужденный разговор, а не знание “Сидзю хаттэ” — вот зачем идут к гейше, но только те, кто готов воспринимать гейш как